Франсуа и Мальвази. II том - Анри Коломон

От лежащих на берегу морских выбросов постоянно избавлялись, дабы вся эта растительность не прела на солнце и не пахла. А воздух здесь был действительно такой, что его стоило беречь: смешанный морской бриз с ароматным хвойным ветерком представлял собой что-то изумительное.

Забрав с собой Рамадана и Фернандо по их желанию д’Обюссон и де Гассе отправлялись поплавать на лодке по берегам южного побережья острова4, и как-то раз в заинтересовавший их скалистый уголок с гротами.

Что же касается охоты, то она с самого начала была обречена на неудачу, ибо что можно было настрелять на подчас отвесной крутизне холмов с зарослями паквиса и фриганы, состоящие из вечно зеленых колючих кустарников фисташки, мирта, дикой смоковины, сухой травы, можжевельника. Сыпучие известняки, из которых состояли холмы, только способствовали распространению только такой растительности и на них могли прижиться только кролики, или в лучшем случае козы.

Благосклонностью к гостеприимству и радушием владельца не стоило злоупотреблять, но и в тот последний раз, когда они покинули виллу, провели в этом прекрасном уголку природы почти пять дней.

Холодное время года давало о себе знать и дождями, но установившаяся прохладная погода была лишь относительно холодна. По французским понятиям теплая и к тому же солнечная.

В то время как наши друзья шевалье и граф въезжают за ворота города необходимо известить читателя еще об одном событии произошедшим в тихой медленной изгнанческой жизни Франсуа, событии которое позволило ему еще меньше чувствовать и ощущать разрыв с домом: приехал Рено с толстенным письмом от отца и аббата. А привезший сие послание он посмотрел-посмотрел /как он сам потом говорил/ как они здесь живут и решил остаться: Париж его более не прельщал, скукота. Конечно, на его месте лучше было заняться делом, а не шарлатанствовать консъержем, и сейчас Рено стоял на страже ворот и приветливо встретил возвращающихся сообщением приятной вести: к ним собирался приехать Капече Ковалоччо! Не понятно как он разыскал их, но важен сам факт того, что было передано в записке. Он застрял в Марселе и никак не может попасть на Менорку, разве что только смог отправить о себе весточку.

Уже вечерело и четверо конников поспешили как можно быстрее добраться до своих квартир где их ждала записка от Ковалоччо и домашняя обстановка. Квартиры располагались на последнем, втором этаже небольшого здания на улице внутри городских кварталов перед самой Старой площадью, но ее не могло быть видно, хотя и было всего полторы сотни туазов, так как улица слегка изгибалась, стороной, дальней от расположенного на правом краю площади портового замка, который вследствии сего обстоятельства, как бы не был высок и своей темно —коричневатой громадиной не возвышался над городком, с той стороны, которой они пользовались для подъезда к своему дому виден не был.

Глава III. От чего проснулись на следующее утро

Обычно те, кто размещался на городских квартирах, пробуждались чтобы идти на построение от ударов церковных колоколов, звонивших к мессе в точное, определенное время. Вместе с военными на Старую площадь к утренней мессе стекались и горожане. Несколько позже, с расчетом настолько, чтобы те успели собраться и прийти, звучал горн на построение на плац, а для казарм в то же время на подъем.

В то же утро, еще задолго до мессы в раннеутренний час город проснулся внезапно, от глухих пушечных разрядов и стрекотни ружейных выстрелов, несшихся со стороны порта.

Проснувшись все разом, Фернандо и Рамадану нехотя пришлось последовать за господами, еще стараясь понять что их это может не касается. Поэтому натянув на себя наскоро свой камзол и прочее, шевалье д’Обюссон не стал дожидаться непривычного к этому слугу, схватив со стены в одну руку карабин с патронной сумкой на плечо, другой надевая шляпу с загнутыми полами устремился к выходу, выскочив на лестничную площадку, куда так же выходили де Гассе с Рамаданом.

Откуда столько пушек? /выстрелы продолжали звучать/.

Будем надеяться, что это идут ученья. – ответил граф, устремляясь по лестнице вниз.

Надеяться на то, что австрийцы, по которым стреляли, были чисто умозрительны или по крайней мере фетишны, им приехавшим вчера, было можно и чтобы окончательно ввести себя в курс событий все вчетвером сбежали вниз к выходу.

Между тем глас артилерии превратился уже в настоящую кононаду. А вместе с треском и шумом ружейных выстрелов в общий ревущий шквал. Палили с форта и с кораблей, a стреляли уже где-то совсем близко.

На улице светало, хотя еще не так сильно чтобы они сразу заметили, что со стороны площади прямо на них двигается масса людей, но шум от их приближающихся шагов заставил обратить внимание. Присмотревшись они явственно различили красные мундиры из-за которых те и получили презрительное прозвище: «красные раки».

– Англичане? – удивился и только, флегматичный на сегодняшнее утро де Гассе.

То были действительно англичане: высадившийся на остров морской десант, на который Англия давно точила зубки, ибо Менорка представляла из себя для флота поистине лакомый кусочек. После… четвертого года, укрепившись на Гибралтаре и получив доступ в Средиземное море начинающей «владычице морей» необходимо стало иметь и новую базу для стоянки флота уже в глубине моря.

И вот что с недавнего времени назревало и непременно должно было случиться произошло на самом идеальном в стратегическом и чисто политическом отношении острове. Он находился с краю, открытым на берега Испании и Франции, он не был Мальоркой, соседним и самым большим островом в группе, не имел город Пальму, и с его отсутствием в составе испанских Балеар можно было легче согласиться, что потом меньше бы докучало дальновидной политике Великой Британии. И с Менорки… было легче всего и лучше начинать.

Этой ночью английский флот вплотную подойдя к острову у самого устья гавани бесшумно взял на абордаж слишком вышедшую и отрезанную дозорную тартану. Проход по гавани по-видимому до самой последней минуты оставался незамеченным, раз уж первой заговорила корабельная артиллерия англичан, от звуков которой и пробудился весь город, но не портовый замок. Гарнизон был застан врасплох не совсем так неожиданно, как могло бы показаться с первого взгляда. В казармах крепости был уже дан сигнал тревоги, но бастионы с артилерией молчали. Оборона была застана врасплох и нарушилась цепочка взаимодействия. Фрегат который по замыслу должен был отойти в дальнюю тупиковую часть гавани, дать свободно отстреляться французской батарее и уже затем подойти уничтожить то, что выдержало огненный шквал; сейчас же стоя у пристани напротив и своим корпусом, а больше присутствием мешал открыть вообще какой – либо огонь. Командир батареи боялся и выжидал либо приказа, либо когда французский фрегат отойдет по намеченному курсу. На нем вовсю шла подготовка к встречному бою. Буквально перед носом подходящей эскадры забелели паруса.

При дальнейшем рассмотрении оказалось, что англичане зашли намного дальше того, чем казалось. Один большой корабль ушел далее вглубь порта и успел блокировать выход французского брига, совершенно ни к чему не успевшего подготовиться. Команда брига «Ореол» не успела его даже развернуть правым батарейным бортом.

Подошедший английский линкор обыкновенно взял практически беззащитное военное судно на абордаж с классическим совершенством, каким это умеют делать англичане, когда представляется такая возможность.

Сразу же был высажен и морской десант в количестве нескольких сотен, который поотрядно отправился на штурм портового замка. На Старой площади в продвижении широкой массы англичан произошла заминка. Сверху по ним ударила французская артиллерия, которую успели переориентировать. Били всеуничтожающей картечью, грозя за пару минут превратить сбившуюся толпу в кровавое мессиво. Положение наступавших усугубилось и тем, что толпа не могла податься ни назад, ни скрыться за каким-либо укрытием, лишь только по инерции продолжала слегка перемещаться вперед под давлением задних, в то время как передний отряд с каждым все более метким выстрелом терял десятками и пятился.

Но раздалась верная команда и первые два отряда увильнули вправо как раз на ту улицу по которой сейчас отбегали назад двое мушкетеров и их слуг. Офицер, спасший положение вел боевые части в обход.

Отходим через переулок! – крикнул отбегавший впереди всех д’Обюссон вспомнив о небольшом проходе между домами: ближайшем.

Шественно наступавшие под прикрытием улицы англичане конечно же замечали впереди убегавших от них группу людей, но те слишком уж добросовестно при этом жались к домам и выступавшие углы этих домов очень мешали обстрелу. Сочтенные за испуганных горожан ретировавшиеся получили вослед лишь пару потраченных зря разрядов.